РЕЙС Лиля шла по зеленому коридору. Вспомнился момент из дурацкого фильма про шпионов, когда стороны обмениваются заложниками. Темень, тревожная музыка, щелчки затворов, режущий голос, приказ и шаги, шаги. Мир оседает под их торжественной тяжестью и исчезает. В глазах равномерные взмахи, напоминающие безудержное движение стрелки метронома, в ушах гул шагов, глухих и одиноких, будто раздающихся из тоннеля. Случайно Лиля оступилась и, чтобы удержать равновесие и не растянуться на грязном, истоптанном миллионами ног полу, качнувшись, зачерпнула воздух руками, замесила его, сошла с прямого пути. Лиля, было, наклонила голову, надеясь уклониться от справедливой пули за ставший легендой шаг в сторону, но, с удивлением оставшись в живых,улыбнулась, рассмеялась, выпрямилась и пошла дальше, вперед. Наконец-то вокруг появились люди. Оказалось, они идут рядом. Они шли рядом. Они полетят в одном самолете. Лиля зашла на борт корабля. Стюардесса радостно улыбнулась Лиле в ответ. - 28, I? Это у окошка. Проходите в задний салон. - Спасибо. Ради международного стандарта Лиля прослушала бесцветные правила безопасности. Кислородная подушка выбрасывается автоматически. «Интересно, - Лиля уцепилась за внятную мысль, - зачем нужен кислород, если температура воздуха там –50`С? Наверное, все-таки есть разница между обморозиться и задохнуться. Но в определенный момент разница растает, причины срастутся, и останется лишь следствие, торчащее неподвижной колючкой смерти в колышущемся, зеленом, дышащем поле. Тьфу, опять черная поэзия в голову лезет, до чего же противно думать чужими словами». Шум моторов заглушал не только мысли, но и слова. Самолет ревел, как разъяренный Отелло в состоянии аффекта. Минута всеобщего безумия. Животное вросло в землю, а лед тронулся. Железная громадина выруливала на взлетную полосу, неуклюже разворачиваясь, опираясь всем своим весом на воздух, задевая вяло ползущий мимо ветер. Ну вот, в конце концов, и прямая, считанные дюймовочными полосатыми столбиками метры земли. 8, 7, 6, 4, 3, 2. Отрыв. Трение, оставив свою форму соприкосновения двух тел, изменило и свое содержание. Теперь твердый предмет двигался с ускорением в однородной газообразной среде. Лилю вжало в кресло, секунду спустя заложило уши. Мгновение, и видны далеко внизу только крыши домов с расплющенными на горизонтальных стенах окнами, спины гаражей-«ракушек», россыпь бисеринок-машин и черные округло- извилистые линии-дороги. Еще несколько километров вверх, и пейзаж в окне стал напоминать топографическую карту сначала знакомой, а потом и вовсе не изученной местности. Лиля и вместе с ней самолет приближались к облакам, разбросанным по небу, будто свалявшиеся клубки пыли на полу под шкафом, куда не достает пылесос, но закатилась монетка. Самолет пересек отметку 6 км, проткнув, как спица воздушный шарик, зону перисто-кучевых облаков, оставив за собой белоснежный свадебный шлейф, видимый с Земли. - Самолет, самолет, - счастливые дети неслись по территории детского сада за расплавившейся в слепящей, обжигающей глаза голубизне летнего неба белой точкой. - Улетел, - облако уважительно застыло, с любопытством посмотрело вниз и поплыло дальше. Мысли выдыхались и испарялись, не давая насладиться робкими, сомневающимися прикосновениями к ускользающей шершавости своей поверхности. «Практически рядом с Богом. Рядом. Рядом с... ря, Ра, ряя, - Лилю стало клонить в сон. В непостижимом формате ее сна исчезли привычные линейные размеры, три непоколебимых столпа стабильности: длина, ширина, высота. Вокруг нее, словно из старательно отфильтровонного грязного уличного тумана, образовалась белая ватная пустыня, ощущаемая лишь беспризорным взглядом. Впадины, вздутия, незатянутые дыры с пятнами неопознанной синевы. Сонное Лилино сознание почувствовало смутное удивление, смешанное со страхом. Время растекалось, теряло свою силу, превратившись из абсолютной величины в конечную форму, маленькую лужицу где-то на берегу океана ирреальности. «Внимание, через десять минут наш самолет начнет совершать посадку. Просьба пристегнуть ремни», - ворвался в Лилю отчетливый женский голос. Лиля проследила за ищущим взглядом проходившей стюардессы: опустила глаза – ремни застегнуты. Второй раз за день Лилю вжало в кресло. «Жалко, - подумала она, - я снова все проспала». Ей нравилось летать, и она терпеть не могла ездить на поездах. Стук колес казался ей плоским и невыразительным. А Лиля любила рисовать.